Am E Am Однажды в Краснодаре возле рынка. Dm G C A Холодным серым непогожим днем, Dm G C Am Стоял калека в стоптанных ботинках, Dm E Am Пустой рукав подвязан был ремнем.
С небес то моросило, то снежило. (Погоду ту собачьею зовут) А он в пальто, протертом до прожилок, Стоял с рукой, протянутою в люд.
Воскресный день, а значит – нерабочий, Народ по рынку челноком снует, Вокруг кооператоры хлопочут, У них сегодня дел – невпроворот.
Мелькают и дубленки, и индейки. От цен в момент худеют кошельки… Старик стоит, и молча ждет копейки, Не отводя протянутой руки.
Вот, наконец-то, меди набросали В подсиненную холодом ладонь. Скорей туда, где только что достали Кусочки мяса, что лизал огонь!
Мне два кусочка… и кусочек хлеба Раздался тихий голос старика. И, оглянувшись, два его соседа Уставились на горе-едока.
////////////Здесь начинается бой
Шашлычник взбеленился: «Ах ты вшивый! Вали отсюда, здесь не подают!» Железною рукою взял за шиворот И вышиб прочь, под холода струю.
По тротуару пуговицы-метки Упал старик под вывеской-доской. Блестят слезинки – медные монетки, Оброненные немощной рукой.
Мелькают равнодушьем маски-лица, И женский крик – свиньей из-под ножа: «Пьянота! И куда глядит милиция?» …Заплакал он, от холода дрожа.
Заплакал не от боли, не от страха, А там, под незастегнутым пальто Светились две медали «За отвагу», Которые не разглядел никто.
/////////Опять такой же перебор, можно и обычную «восьмерку».
Никто на стон души не отозвался, А снег все падал. Холодно. И вдруг Старик наш заключенным оказался В кольцо из теплых, дружественных рук.
- Вставай, отец! – услышал он над ухом. Поднялся, и, стирая слез следы: - Спасибо! – прошептал парнишке глухо Под гомон расходившейся толпы.
У парня алый орден, будто рана, Был влит под курткой синего сукна. - Так ты, сынок… - Да, батя, из Афгана! Глаза в глаза – и боли глубина.
////////////Здесь опять начинается бой
- Постой, отец! Ты погоди немного! – И двери бара хлопнули вослед. …Слетали вниз снежинки-недотроги, Обиду присыпая на земле.
Спустя немного вышел тот шашлычник: - Прости. Дедуля, я же ведь не знал! Входи. Не бойся, там твой пограничник! (А сам прикрыл синеющий фингал).
Вошел в тепло. Присел за столик, рядом, Вдыхая мяса сытный аромат, А парень, обменявшись с кем-то взглядом, Открыл уже потертый дипломат.
- Садись, отец! – Солдат поймет солдата! «НЗ» нальем, для встречи что берег. Да ладно, не обидятся ребята, Не зло в стаканах – память, видит Бог.
///////////Снова перебор
…И две судьбы слились в воспоминаньях Кабульских и воронежских дорог, Но годы между ними – расстоянья, И время – зыбкой памяти порог.
Полвека… Но почти не стерло время Обличий тех мальчишек фронтовых, Которые войны тянули жребий И – пали, чтобы только жили вы.
А эти парни, что в Афганистане От «духов» защищали города, Не ведали, совсем тогда не знали, Что многим не вернуться. Никогда!
…Вы тех и этих в памяти храните, Они завоевали вам покой. И в двадцать лет их имена – в граните Свинцовой напечатаны строкой!
