Он ничем не выделялся в толпе, Повстречаешься и мимо пройдешь. Лишь когда он песни грустные пел, Становился на других не похож.
А порою приключалась хандра И он вымученный кутался в плед. Так бывает, если пьешь до утра, Или, если не выходит куплет.
Ангел крыльями струну зацепил Только смысла объяснить не успел А он вином скорей лечился, чем пел, И со сцен скорей молился, чем пел.
В благовонии церковных кадил Он нечасто ритуал соблюдал, Но в любимчиках у Бога ходил И поэтому так много страдал.
Он шептал молитвы до хрипоты Здесь посредники считал не причем И причем бывал со смертью "на ты" И заглядывал ей через плечо
Он выдумывать большой был мастак И до ноты весь свой путь расписал И поэтому любил каждый такт И вступление и даже финал.
Можно было бы прилечь отдохнуть, Но он знал отпущен срок небольшой Он не то, чтоб был поэтом, отнюдь, Просто жил и пел с больною душой,
А когда на тишь ваганьковских снов Самый первый листопад выпадал Все понятно ему было без слов Он давно уже сезон угадал
Он придумал "Бабье лето" давно В обезумевшей от снега стране И, запомнил, если много дано, То и спросится в итоге втройне
Он ничем не отличался от нас Как и все любил балет и бега Но когда стоял на сцене анфас Было ясно, что он божий слуга. Было ясно, что он божий слуга...
