Опять большая стирка у Зимы.
Пуховых одеял одних ни счесть.

Страна языческих богов,
Где в ожерельегорной цепи

Рисовала золотом, росами поила,
Мутным утром холодом по траве.

Не знаю, милая,- какой же я поэт?
Их на Земле, наверно, единицы.

Если искра погасла в крови,
То и рай превращается в ад.

Кабы не зима не торчали бы на кухне вечерами мы,
А гуляли б на природе бы с костерком, байками и песнями,

Я не верю твоим зеленым глазам,
В них нет ни капли любви, ни остатка печали.

Битый уж час мозги промываю,
Но ты все никак в толк не возьмешь.

Титульный лист романа, мы писали там стихи,
Но книга брошена в огонь.

Когда померкнет свет и разгорится звезда,
Свечи зажгу и достану вина,

По дороге пыльной версты шагами меря,
Шел домой веселый со войны солдат.

Когда твои корабли вернутся домой,
Когда умолкнет оркестр и крики – Ура,

Эй, Вы, живущие там,
Меж нами океан

Человеку так свойственно по природе,
Что на месте ему не усидеть.

За окном в который раз желтеют листья.
Их ночью ветер по дорогам разбросал.

Ах, нынче время так брутально,
И глупо, как труды Сизифа

Огонь уничтожит разум, огонь уничтожит волю,
Огонь уничтожит память, агония вечной боли…

Вот я вижу едет поезд, вижу, вижу едет поезд.
И огнями освещает он тюрьму мою.

Зимний скверик… Фонариков строй…
Меж сугробами вьется дорожка…