Шутки морские порою бывают жестоки... Жил-был рыбак с черноокою дочкой своей. Дочка угроз от отца никогда не слыхала - Крепко любил её старый рыбак Тимофей.
Выросла дочка на славу - стройна и красива. Волны взрастили её, как родное дитя. Пела, смеялась, резвилась, как чайки над морем, Только она далеко от судьбы не ушла.
Как-то зашли к рыбаку за водою напиться Четверо юных, средь них был красавец один - Чёрный красавец со злою и дерзкой улыбкой, Пальцы в перстнях, словно был он купеческий сын.
Чёрный красавец последним из кружки напился. Кружку взяла и остаток воды допила. Так и пошло: полюбили друг друга на воле Чёрный красавец и юная дочь рыбака.
Часто они уплывали в открытое море, Море им пело волшебные песни свои, Волны и ветер их буйную страсть охлаждали, Скалы морские служили приютом любви.
Старый моряк поседел от тоски и печали. "Дочка, опомнись, твой парень - картёжник и вор,- Он ей сказал,- берегись, берегись, Катерина,- Лучше убью, но не выдам тебя на позор!"
Девушка петь и смеяться совсем перестала, Пала на личико светлое хмурая тень, Пальцы и губы она себе в кровь искусала, Словно шальная ходила она в этот день.
Как-то отец возвратился из города поздно. "Дочка, - сказал он,- конец молодцу твоему. В краже поймали. Пойди, погляди-ка на вора. Там и убили. Туда и дорога ему".
Девушка Катя, накинув платок, убежала. Город был близко, и возле кафе одного Толпы народа... Она их с трудом растолкала, Бросилась к трупу, целуя, лаская его.
Чёрный красавец лежал там уже бездыханный, Словно заранее чувствовал смертный свой час, Руки скрестивши, как крылья подстреленной птицы, Злая улыбка скользила на нежных устах.
Девушка встала, и, бросив проклятья народу, Не дожидаясь той новой, печальной зари, Белое платье надела, и, словно невеста, Бросилась в море с ближайшей высокой скалы.
Шутки морские порою бывают жестоки... Жил-был рыбак с черноокою дочкой своей. Дочка угроз от отца никогда не слыхала - Крепко любил её старый рыбак Тимофей.
